При любом использовании данного материала ссылка на первоисточник обязательна!

тивного выполнения винто-углового движения и др.); 2 — пассивный вариант (без выполнения действий, подобных вышеуказанным).

Проведенные наблюдения выявили достоверное (р > 0,05) возрастание (на 2,5%) ско-

рости скольжения при использовании слаломистами схемы активных действий вдоль линии спада по сравнению с пассивной схемой (рис. 2).

ПРЕДЛАГАЕМ, РАЗМЫШЛЯЕМ, СПОРИМ

ЧЕТЫРЕ СЕКУНДЫ

Выступления наших горнолыжников на международных соревнованиях 1980 — 1982 годов были довольно успешными: победы на отдельных этапах Кубка мира, завоевание Кубка Европы, 6-е место в женском слаломе и три места в первой десятке у мужчин на Олимпиаде-80, шестой результат в мужском скоростном спуске на чемпионате мира-82.

События же предолимпийского сезона показали, что ожидаемый дальнейший прогресс не стал реальностью. Даже наоборот. С таким трудом завоеванное право стартовать в первых группах, в большой степени предопределяющее успех, на сегодня фактически утеряно. Это неумолимо подтверждается цифрами отчетов об этапах Кубка мира-83 и других крупных стартах. Почему наши сильнейшие горнолыжники стали выступать хуже? Что случилось? Вопросы эти приходится слышать очень часто. Ответ требует анализа событий не одного года.

В отличие от многих видов спорта в горных лыжах соревнования проводятся на разных трассах с нестрого регламентированными параметрами и для выявления соотношения сил лучшим способом является регистрация проигрыша в секундах и занятого места. Наиболее отвечающими этим требованиям служат показатели на трассах скоростного спуска, имеющих постоянные старты и финиши, неизменную длину и перепад высоты.

Более тридцати лет я веду такую статистику. Ее начало положено в 1948 году, после выступлений в Нурефиеле на Холменколленских играх, где с проигрышем победителю около 30 секунд 25-е место было лучшим среди наших. Все мы тогда имели падения и выглядели довольно беспомощно на трассе, на которой в 1952 году были проведены Олимпийские игры без нашего участия.

Урок 48-го года, полученный в Нурефиеле, заставил наших горнолыжников перейти с открытых, гладких склонов на пересеченные и по возможности лесистые. Началось интенсивное освоение трасс в Бакуриани и Чимбулаке

над Алма-Атой, где были пущены два первых в стране бугельных подъемника. Резко возросшие объем и интенсивность тренировок не замедлили сказаться — на студенческих играх 1953 года было завоевано «серебро» в скоростном спуске, а в марте 1955 года на Нурефиельской трассе спуска мы проиграли только 4 секунды и заняли 4-е место.

Заметный качественный скачок дал возможность при той плотности результатов (1 с на одно место) держаться на довольно высоком уровне. Перед Олимпийскими играми 1956 года сборной команде страны дали возможность принять участие в ряде крупных международных соревнований. В некоторых из них были показаны неплохие результаты, и как следствие при проигрыше немногим более 4 секунд была завоевана бронзовая медаль в женском олимпийском слаломе. Так, по образному выражению, был осуществлен переход из «каменного» века в век «бронзовый», чему во многом способствовали и ежегодные летние тренировки на ледянистых, лавинных снежниках Птышского ущелья в Домбае.

На Нурефиельскую трассу после 1955 года наши ребята больше не попадали. Для дальнейших наблюдений за результатами была выбрана трасса Штрайф в Кицбюэле, на которой уже полвека традиционно каждое третье воскресенье января проводятся международные соревнования. До середины 60-х годов это были соревнования класса А, которые затем стали этапом Кубка мира. Трудным этапом — благополучный финиш на Штрайфе и сейчас по плечу далеко не каждому мастеру.

Наш дебют на Штрайфе состоялся в 1956 году. Проиграв 12 секунд, мы завоевали 13-е место. Последующие годы ознаменовались постепенным наступлением на Штрайф, сопровождавшимся все более возрастающей плотностью результатов. И спустя шесть лет, проиграв первому 4,5 секунды, наш лидер вновь оказался тринадцатым, но это 13-е место вводило нас в группу сильнейших, хотя

конкуренция по сравнению с пятидесятыми годами возросла втрое.

Выйти на относительно высокий уровень в те годы во многом помогла хорошо налаженная учебно-тренировочная работа на Чимбулакской трассе скоростного спуска с использованием еще не изношенного и переоборудованного на кресельный лыжного подъемника. Сопровождалось это еще и разнообразными тренировками на сложных профилях склонов, и внедрением слалома-гиганта в программу всесоюзных соревнований. И вполне естественно, что занятое 7-е место в женском слаломе в Скво-Вэлли казалось тогда неудачей. Мужской состав команды горнолыжников туда не ездил.

60-е годы характеризовались бурным развитием горнолыжной индустрии на Западе. Возникали новые современные горнолыжные центры, переоборудовались старые, и строились новые быстроходные подъемники (буксировочные — до 7 м/с, подвесные — до 11 м/с), прокладывались новые трассы спусков. Волна эта перехлестнулась в Западное полушарие, и чемпионат мира 1966 года был проведен летом в Южной Америке. В то время мы вновь осваивали гору Чегет, но трассы были оборудованы не по последнему слову техники.

В Инсбруке-64 и Гренобле-68 мы имели проигрыш во времени 8 — 10 секунд при еще более возросшей плотности результатов — 5 человек на секунду... Методическая разработка путей совершенствования тренировок горнолыжников, появившаяся у нас в те годы, с математической точностью и объективностью доказывала, что продуктивность тренировок на наших трассах почти в 10 раз меньше. Единственное, что мы могли сделать, это выйти в конце 60-х годов на очень сложную и опасную трассу на северном склоне горы Чегет. Три сезона ее эксплуатации позволили на предолимпийской пробе скоростного спуска в Саппоро вновь сократить разрыв во времени до 4 секунд. Большего достичь в те годы не удалось, и мужчины не участвовали в Олим-пиаде-72. Северная же трасса Чегета вот уже 10 лет спортсменами больше не эксплуатируется. Много средств было потрачено на ее первоначальную расчистку, но ни противолавинных сооружений, ни профилирующих земляных работ, ни защитных ограждений на ней так и не сделано. В возрождении этой трассы на современном эксплуатационном уровне мне видится один из наших резервов.

Олимпиада-76 принесла нам в мужском скоростном спуске проигрыш 8,3 секунды и 44-е место при плотности более 5 человек на 1 секунду. Понадобился этот урок или была наконец осознана необходимость коренного пересмотра методов подготовки сильнейших горнолыжников страны, но с того года стали практиковаться тренировки на зарубежных

трассах и резко увеличилось количество стартов в международных соревнованиях. Участие в Кубке мира стало системой, что привело нас к односекундным проигрышам и эпизодическим победам на разных этапах.

Очень дорого стало стоить каждое место в лидирующей группе, где любой может стать первым, что мы и видели в калейдоскопе имен победителей этапов Кубка мира-83, в протоколах которого против фамилий наших ребят все чаще стала появляться цифра проигрыша в 4 секунды и места в третьей десятке. Попадание в первую десятку с отставанием в пределах секунды становится случайным эпизодом. На знаменитом же Штрайфе 21 января 1983 года наш лидер проиграл более 5 секунд.

Приведенные факты отражают лишь основные вехи затянувшегося «бронзового» века, начавшегося в Кортина д'Ампеццо.

Чтобы выправить положение, в разные годы предпринимались самые различные меры: резко повышался уровень физической подготовки; пытались делать крен на слаломную специализацию, мотивируя это отсутствием оборудованных трасс для скоростного спуска; расширили географию горнолыжного спорта по всей стране, от Карпат до Камчатки и от Хибин до Тянь-Шаня; открыли десятки специализированных детских школ, где трудятся сотни тренеров; перевели календарь соревнований с единичных стартов на многотуровую систему; по примеру Международной лыжной федерации внедрили классификационные списки; стали больше закупать за рубежом необходимый высококачественный инвентарь; закупили десятки импортных буксировочных подъемников, сотни самоделок появились на склонах горушек и оврагов близ больших и малых городов; количество кандидатов наук в горнолыжной тематике приблизилось к 20... Казалось, сделано все возможное, а успех 1980 — 1982 годов оказался кратковременным и завершился возвратом на исходные позиции. Почему же приложенные усилия и затраченные средства не дали должного эффекта?

Попытаемся разобраться в причинах. Усиленное внимание общей физической подготовке одно время уделялось во всех видах спорта. Были введены в ранг закона единые нормативы ОФП, в том числе и для горнолыжников. В планах нагрузок появились цифры выжатых килограммов, набеганных с отягощениями километров. Число отжиманий на одной ноге некоторые энтузиасты доводили до 100. Планы по ОФП были выполнены, но они не сопровождались ростом накатанных километров спусков, тренировками на усложненных трассах. Число стартов даже уменьшилось по сравнению с 1955 — 1956 годами. А огрузневшие, с развитыми, как у штангистов, мышцами ребята начали терять остроту восприятия техники спусков и поворотов. Таковы

были плоды огульного подхода к нагрузкам по ОФП.

В лабиринте событий 60-х годов мы были свидетелями смены поколений победителей — кончалась эра многолетних фаворитов. На смену одним универсалам приходили другие, с одинаковым успехом выступавшие в скоростном спуске, слаломе и слаломе-гиганте. Мы искали выход из тупика за счет сужения фронта тренировочной работы.

Только в слаломе некоторые видели признаки возможного успеха, апеллируя к «бронзе» 1956 года. А жизнь доказала обратное: в начале 70-х годов в спусках мы оказались ближе к первым, а в троеборье вообще становились четвертыми и пятыми в мире.

Но постепенно, с годами все более уплотнявшийся и географически расширявшийся график этапов Кубка мира вынудил многих асов сконцентрировать свои усилия на отдельных видах. Пошли разговоры об узкой специализации. Успехи итальянца Густаво Тони, а затем шведа Ингемара Стенмарка, фаворитов слалома и слалома-гиганта, благоприятствовал упрочению позиций сторонников узкой специализации. Но то могло быть справедливым лишь на высочайшем уровне мастерства и в предвидении борьбы за олимпийские медали. У нас же эту проблему некоторые стали решать, занимаясь с юными горнолыжниками. Появились спусковики, не умеющие поворачивать. И в первом составе сборной улучшение в отдельных видах шло за счет заметного ухудшения, а то и просто прекращения выступлений в других. А в конечном счете это отрицательно сказалось на стабильности и в основном виде.

Сейчас руководители мирового горнолыжного спорта озадачены: как вернуть престижность многопланового мастерства спортсменов? Супергиганты и отдельные двоеборные дисциплины, включаемые в программу этапов Кубка мира и чемпионаты мира, наглядные тому примеры. При составлении всесоюзного календаря и положений о соревнованиях, полагаю, нам необходимо учитывать эту тенденцию.

Расширение географии горнолыжного спорта в нашей стране особенно бурными темпами шло в 60-е годы. Если до того чемпионов страны в основном поставляли Москва и европейская часть страны, то постепенно уральцы, а затем и сибиряки стали выдвигать своих кандидатов. Заявила о себе и Камчатка.

Возникли новые спортивные школы. Многочисленные, примитивно оборудованные они вырастили массу хороших ребят. Но только хороших. Для того чтобы появились отличные, нужны отличные условия. А этим не может похвастаться ни одна школа. И фактически доводкой ребят до нужной кондиции приходится заниматься в сборной страны, которая

и сама еще не имеет условий, отвечающих высочайшим современным требованиям.

Многотуровая система соревнований помимо положительного фактора — увеличения стартов в сезоне — принесла и ряд минусов. Тысячекилометровые перелеты команд требуют больших финансовых расходов, отнимают от работы и тренировок много времени. А главное, новые места соревнований не отличаются особым своеобразием рельефа или какими-либо достопримечательностями, ради которых стоило бы кочевать. Из всех мест, где проходили всесоюзные соревнования в 1983 году, только в двух можно было провести скоростные спуски, то есть то, ради чего и стоило переезжать с места на место. Это в Славском и Кировске. В целях сокращения переездов ряд стартов провели в одном Урало-Башкирском регионе и сдвоили этапы в Чимгане и Славском. Но нигде из названных мест мы не имеем трасс, отвечающих уровню международных соревнований.

В связи с этим настоятельно встает вопрос о создании хотя бы двух-трех центров, отвечающих современным требованиям. Центры эти должны быть в разных географических зонах, дабы не зависеть от капризов природы, и иметь достаточный запас разнообразных средств специальной подготовки. И не обязательно они должны создаваться заново, с нуля. При тщательном анализе всех обстоятельств до соответствующего уровня могут быть доведены и какие-то из существующих. Только при наличии необходимых условий можно рассчитывать на достаточную по численности, с высокой стабильностью результатов сборную команду и резерв для нее.

Разговор об этом ведется не впервые. Успехи, достигнутые горнолыжниками в 1980 — 1981 годах, как-то сгладили остроту проблемы и создали видимость благополучия не только в головной заставе, но и в обозе. Но, как видно, чудес не бывает и без прочного тылового хозяйства успех наступательных боев авангарда не может, быть гарантирован. Да простят мне такие аналогии. Я так упорно и с болью говорю о наших «домашних неурядицах» потому, что наравне с теми, кто непосредственно ведет работу со сборной командой страны, чувствую и свою ответственность.

В том, как велико значение условий для успешной тренировочной работы, можно убедиться на следующих примерах.

Когда-то, лет двадцать назад, наши пловцы и фигуристы стояли на тех же подмостках, что и горнолыжники. Для того чтобы выйти «в люди», пловцам нужны были сотни новых бассейнов, а для фигуристов — десятки ледовых дворцов. И они были построены. Когда пошатнулись позиции наших конькобежцев на международной арене, в основу решения вопросов методического плана было заложено со-

здание материальной базы. Были в короткие сроки построены искусственные катки на равнине и настоящее чудо в горах — каток Медео. Перед Олимпиадой в Мехико строился специальный высокогорный тренировочный комплекс в Цахкадзоре. И правильно. Для реализации планируемых нагрузок и осуществления всего нового, что приносит сегодняшняя теория и практика, нужны соответствующие условия! Но что удивляло: создавалась ли фабрика конькобежных рекордов каток Медео, строился ли комплекс в Цахкадзоре — ни рубля из потраченных на них средств не было израсходовано на горнолыжный спорт. А ведь эти базы расположены в местах, самой природой уготованных для горнолыжного спорта (Чимбулак находится всего в 4 км от Медео). Думается, что при тех масштабах строек только за счет более эффективного использования механизмов и малой толики стройматериалов можно было попутно построить все необходимое для горнолыжников.

Однако я далек от мысли давать рекомендации, где и что надо строить. Хочется заострить вопрос и убедить в необходимости создания спортивно-тренировочного  горнолыжного центра, чтобы из сотен хороших спортсменов воспитывать десятки отличных.

Когда во второй половине 70-х годов сборная команда СССР получила возможность вести предсезонную подготовку в тренировочных центрах Австрии и Франции, результаты стали быстро улучшаться и проигрыши оказались в пределах секунды. Думается, что только комплексное решение всех проблем в горнолыжном хозяйстве, а именно создание необходимых условий для домашней учебно-тренировочной работы и участие в тренировках и соревнованиях за рубежом, может принести надежный успех.

И еще об одном. Уже десять лет горнолыжники разыгрывают многотуровый Кубок СССР, но ни разу никому из победителей никакого кубка вручено не было. Приз оказы-

вается мифическим, интерес к участию в соревнованиях поддерживается лишь необходимостью завоевания классификационных очков. Для тех же, кто их уже имеет, чтобы стартовать в первых группах, и этот стимул отпадает.

Акцентировать внимание на негативных сторонах, казалось бы, положительных мероприятий заставляет меня статистика: километраж скоростных спусков даже у мастеров снизился в 1981 — 1982 годах до 50 км за сезон, в том числе соревновательный стал равен 8 — 10 км. И это после 200 км, которые раньше имели в своем активе спортсмены!

Пользуясь альпинистской терминологией, можно сказать, что низкая категория сложности трасс, представленных для многотуровых соревнований, и погоня за классификационными очками породили резкое увеличение классифицируемых спортсменов. Лишь за сезон 1981/82 года число их сразу удвоилось и перевалило за 600 только у мужчин. Среди них более 200 человек имеют звание мастера спорта СССР и только 13 — мастеров спорта международного класса. Но из 13 действительно способных бороться за место в первой группе мировой элиты можно выделить 2 — 3 человек. При элементе случайности, вообще присущем горнолыжному спорту, и отсутствии у наших лидеров стабильности в результатах трудно рассчитывать на олимпийские награды.

Но справедливости ради следует учесть и то обстоятельство, что сезон 1983 года был отмечен у наших лидеров последствиями тяжелых травм. И хорошо, что они не имели рецидивов.

Преодолев рубеж отставания, нам надо окончательно перешагнуть из века «бронзового» в век «золотой». Четверть века было потрачено на переход к односекундному проигрышу. Хочется верить, что последняя секунда будет покорена в ближайшее время.

ЗВЕЗДЫ ГОРНОЛЫЖНОГО СПОРТА

СЛЕД НА ТВОЕЙ ЗЕМЛЕ

На ясном небосводе самолет оставил белый след. Над головой он каллиграфически тонкий, а удаляясь, словно распахивается. Любуемся этим слепком траектории. И вспоминаем Жирова: оставленный его лыжами след

на склоне, изящный и умный, слепящие искорки снега и небо. Вспоминаем Александра Жирова с радостью и болью, его мысли, слова... И чудом уцелевшие магнитофонные записи. «...Деревня наша как деревня, холмы как