При любом использовании данного материала ссылка на первоисточник обязательна!

здание материальной базы. Были в короткие сроки построены искусственные катки на равнине и настоящее чудо в горах — каток Медео. Перед Олимпиадой в Мехико строился специальный высокогорный тренировочный комплекс в Цахкадзоре. И правильно. Для реализации планируемых нагрузок и осуществления всего нового, что приносит сегодняшняя теория и практика, нужны соответствующие условия! Но что удивляло: создавалась ли фабрика конькобежных рекордов каток Медео, строился ли комплекс в Цахкадзоре — ни рубля из потраченных на них средств не было израсходовано на горнолыжный спорт. А ведь эти базы расположены в местах, самой природой уготованных для горнолыжного спорта (Чимбулак находится всего в 4 км от Медео). Думается, что при тех масштабах строек только за счет более эффективного использования механизмов и малой толики стройматериалов можно было попутно построить все необходимое для горнолыжников.

Однако я далек от мысли давать рекомендации, где и что надо строить. Хочется заострить вопрос и убедить в необходимости создания спортивно-тренировочного  горнолыжного центра, чтобы из сотен хороших спортсменов воспитывать десятки отличных.

Когда во второй половине 70-х годов сборная команда СССР получила возможность вести предсезонную подготовку в тренировочных центрах Австрии и Франции, результаты стали быстро улучшаться и проигрыши оказались в пределах секунды. Думается, что только комплексное решение всех проблем в горнолыжном хозяйстве, а именно создание необходимых условий для домашней учебно-тренировочной работы и участие в тренировках и соревнованиях за рубежом, может принести надежный успех.

И еще об одном. Уже десять лет горнолыжники разыгрывают многотуровый Кубок СССР, но ни разу никому из победителей никакого кубка вручено не было. Приз оказы-

вается мифическим, интерес к участию в соревнованиях поддерживается лишь необходимостью завоевания классификационных очков. Для тех же, кто их уже имеет, чтобы стартовать в первых группах, и этот стимул отпадает.

Акцентировать внимание на негативных сторонах, казалось бы, положительных мероприятий заставляет меня статистика: километраж скоростных спусков даже у мастеров снизился в 1981 — 1982 годах до 50 км за сезон, в том числе соревновательный стал равен 8 — 10 км. И это после 200 км, которые раньше имели в своем активе спортсмены!

Пользуясь альпинистской терминологией, можно сказать, что низкая категория сложности трасс, представленных для многотуровых соревнований, и погоня за классификационными очками породили резкое увеличение классифицируемых спортсменов. Лишь за сезон 1981/82 года число их сразу удвоилось и перевалило за 600 только у мужчин. Среди них более 200 человек имеют звание мастера спорта СССР и только 13 — мастеров спорта международного класса. Но из 13 действительно способных бороться за место в первой группе мировой элиты можно выделить 2 — 3 человек. При элементе случайности, вообще присущем горнолыжному спорту, и отсутствии у наших лидеров стабильности в результатах трудно рассчитывать на олимпийские награды.

Но справедливости ради следует учесть и то обстоятельство, что сезон 1983 года был отмечен у наших лидеров последствиями тяжелых травм. И хорошо, что они не имели рецидивов.

Преодолев рубеж отставания, нам надо окончательно перешагнуть из века «бронзового» в век «золотой». Четверть века было потрачено на переход к односекундному проигрышу. Хочется верить, что последняя секунда будет покорена в ближайшее время.

ЗВЕЗДЫ ГОРНОЛЫЖНОГО СПОРТА

СЛЕД НА ТВОЕЙ ЗЕМЛЕ

На ясном небосводе самолет оставил белый след. Над головой он каллиграфически тонкий, а удаляясь, словно распахивается. Любуемся этим слепком траектории. И вспоминаем Жирова: оставленный его лыжами след

на склоне, изящный и умный, слепящие искорки снега и небо. Вспоминаем Александра Жирова с радостью и болью, его мысли, слова... И чудом уцелевшие магнитофонные записи. «...Деревня наша как деревня, холмы как

холмы, дом как дом, семья как семья — большая и дружная. Мать работает поваром в больничной столовой, отец — на заводе в Долгопрудном, и братья — старший Анатолий, младшие Андрей и Игорек.

...Малышня вроде меня лихачила на крохотных, оструганных самолично лыжах и в валенках, которые закрепляли, чтобы пятка не поднималась. Мне, второкласснику, брат Толя наказал: «Хватит! Пора в секцию». Выдали мне ботинки с лыжами, начал заниматься и ворчать: «Тяжело, далеко ходить...» На тех, деревянных, любой мог повернуть, даже красиво, а на этих ноги не поднимешь, и лыжи вдвое длиннее тебя, да в мороз ботинки вроде холодильника, сейчас хоть этой модели не вижу.

...Я раньше тренировку мог запросто прогулять и глазом не моргнуть. А Валентин Михайлович Широков зайдет домой или в школе меня встретит и поведет спокойный разговор. Я стою, слушаю, что-то отвечаю, а самому так неохота прыгать, бегать туда-сюда, потеть в общем, потом уставшим над домашними заданиями корпеть. Тем же ровным голосом Широков на прощание спросит: «Что, Сашок, договорились?» Я: «Да». И мне уже неловко слово не сдержать.

...Начали вывозить нас летом на Кавказ: по 20 дней каждый год. Поднялся на Чегет, у кафе «Ай» глянул вниз — страшновато стало: бугры все-таки, круто. От кафе до низа я часа три полз, ребята постарше раз восемь успевали проскочить.

...В кинохронике случайно увидел скоростной спуск на Чегете и близким планом награжденного (в который уже раз!) Виктора Тальянова. Того, с кем накрепко связала судьба после зачисления в армейский спортивный клуб. Того, кто учит и требует, опекает как родного.

...Первый раз вышел на трассу Кубка мира, участники построились в порядке очереди, и я — 124-й, последний. Стою весь в холодном поту, и глаза вниз смотреть отказываются. Ямы там сплошь и рядом — только успевай объезжать их! Какая там техника, стиль: снега нет вообще, по камням елозишь... Что ни старт, то сломанная лыжа. Только успевал «Россиньоли» менять: то кант выдернется, будто кто плоскогубцами взял и завернул, то пластмасса повредится, а заливать некогда — через полчаса вторая попытка. Единственно хорошо, что, сколько трасс ни проезжал, все до конца — не вылетал, не сходил. Это и помогло быстро продвинуться в классификационных списках».

Жиров был мастером слалома.

Не продирался сквозь частокол «змеек», «шпилек», ворот открытых и закрытых, а объезжал их так, что хотелось крикнуть вдогонку: «Ну скорей же!» Соперники, те метались

А. Жиров

в крутых виражах, вздымая то слева, то справа эффектные снежные буруны, а у подножия горы хронометры безжалостно отсчитывали им больше времени, чем ему. Чистота, мелодичность скольжения и оптимальная траектория спуска, пластика и чувства трассы, скорости лыж, снега — вот что скрывалось за этой обманчивой медлительностью.

И в подмосковной деревушке Деденево, и в столицах, и в альпийских центрах Саша сохранял главное: верность самому себе. Спорт дает возможность каждому выразить себя. На склоне Жиров словно договаривал недосказанное. Ему не требовалось перевоплощаться, попадая из мира снежной скорости в наш обычный мир.

Гостил он как-то у друзей. Пора было собираться, до последней электрички оставалось минут пять, а идти до платформы не меньше десяти. Попрощались. Хозяева глянули в окно: шагает, будто и спешить-то некуда. Назавтра полюбопытствовали, как, мол, добрался? А он: «Нормально. Я подошел, электричка подъехала».

В дни проведения «Приза Эльбрус-77» ученые с приборами в руках наблюдали за участниками. Вот выписка из их отчета:

«Характерны биомеханические движения занявшего второе место А. Жирова. Во-первых, подобно победителю В. Андрееву, он акцентированно разгибается после глубоких под-

седов. Во-вторых, можно говорить о его редкой способности, или биомеханическом искусстве: даже в сильно согнутом положении смена задней и передней стоек происходит в чрезвычайно короткий отрезок времени, буквально за время смены одного кадра — 0,124 секунды».

Сам же он об этой природной одаренности, приумноженной трудом, и ведать не ведал. Тогда в голову все больше минусы, огрехи всякие лезли. Он считал, что слабо запоминает трассу, что силы в ногах недостаточно, из-за чего иногда еле доезжал до финиша гигантского слалома...

Знойным летом 1978 года лучшие наши горнолыжники съехались на только что открытое уникальное плато Лаго-Наки близ Майкопа. Всего две тысячи метров над уровнем моря, и дышится легко — кругом альпийские луга, а снежник больше километра цел и невредим. Они жили и трудились, как целинники. Как-то после трехчасовой тренировки, начавшейся с восходом солнца, Саша зашел в палатку, скинул тяжеленные ботинки, прилег на раскладушку и стал рассказывать, как далеко ему еще до шведа Стенмарка, что полезного успел почерпнуть за несколько крупных стартов:

«Они дали очень много. Так что еще не все переварил, не все на удобный для себя лад использовал. Будто за две-три лекции целый курс науки прослушал...

Техника моя меняется. Теперь я начинаю поворот с одной ноги. Скажем, поворот налево — пятка левой лыжи приподнята. Развиваю в себе чувство приподнятой лыжи, чтобы за флаг не зацепиться и дуга была правильной.

Каждую тренировку отрабатываю более близкое прохождение к флагам. И в более низкой стойке. А раньше — лишь бы объехать. Без риска нынче никуда и успеха не видать.

Работа туловища изменилась. Быстрее стал руки и плечи под флаг убирать, чтобы проходили вскользь, а не утыкались: и тормозит, и больно.

Внимательнее всего наблюдаю я за выступлениями австрийца Хайдеггера, итальянца Гроса и особенно Стенмарка. До него еще шагать и шагать...

Схематично мое отставание от Стенмарка можно разложить так: пятьдесят процентов — на технические огрехи, сорок процентов — на поздний старт и десять процентов — на недостаток физических кондиций.

Но при всем этом (только не сочтите за пустозвонство) считаю, что уже в предстоящую зиму мы можем побеждать в Кубке Европы. Во всяком случае, себе такую цель ставлю...»

Лето у современного горнолыжника все равно что осень у студента: спокойное, кропотливое совершенствование, накопление зна-

ний, навыков, и до зимы, когда чередой навалятся зачеты и экзамены, еще далеко. И прикидки тут носят весьма условный характер.

Первая прикидка в гиганте — почти игра: четыре спуска, и все берутся на секундомер. Поставили очередную трассу. Молоко тумана поднималось с долины медленно и неотвратимо. Вскоре плохо стали различаться дальние флаги, потом ближние. Кто-то сказал: «Ну, по разочку и по домам». Тренерского указания на то не требовалось. Внизу, когда сняли лыжи и повернули голову в сторону склона, в просветах между клочьями тумана заметили знакомую фигурку. Решили подождать — сейчас подъедет. Ан нет. Фигурка снова появилась на вершине. Пропала. Появилась...

«Первым приходить на трассу и последним покидать ее!» — это мудрое в своей простоте руководство к действию, которое Саша выполнял, принадлежит легендарному французу Жан-Клоду Килли. Его же и другие, куда менее известные, слова: «Хороший парень. Техника — процентов на восемьдесят как у Стенмарка. Из него определенно может быть толк». И это в адрес абсолютно неизвестного Жирова из России, который на мировом чемпионате 78-го года в Гармиш-Партенкирхене, идя одним из пяти открывающих по трассе специального слалома, сумел обратить на себя внимание авторитетов.

...Шамони (Франция), март 1979 года. Наконец-то пришло то, чего так ждали советские любители горных лыж. Надеялись. Верили. На высшей ступени международного пьедестала почета наш спортсмен!

Еще в предшествующих континентальному Кубку турнирах Жиров, стартуя в пятом десятке, смело атаковал позиции фаворитов. И продолжал перемещаться в стартовых протоколах с дальних строчек на все более близкие. В начале января он наконец показал лучшее время. Правда, только в одной попытке. Но это уже было больше, чем полдела. И на склонах известного французского курорта к нему пришел подлинный успех.

Дальше — больше. Александр Жиров одержал победы еще на трех этапах карусели. К концу зимы он имел такие показатели в Кубке Европы: первый в специальном слаломе и второй вслед за одним из лучших горнолыжников мира Фроммельтом из Лихтенштейна в общем зачете.

...Закопане (Польша). VII Спартакиада Дружественных армий. Видели Сашу в Центральном спортивном клубе армии, когда спортсменов напутствовали старшие товарищи. Выглядел он усталым. Но в бой рвался всей душой. Тем более что впервые находился в роли лидера нашей горнолыжной команды. И лидер не подвел: «золото» в слаломе-гиганте, «серебро» в специальном слаломе, четвертый результат в скоростном спуске и «сереб-

ро» в сумме многоборья — таков его вклад в итог выступлений спортсменов Вооруженных Сил СССР.

Всего же он четыре раза участвовал в СКДА. На его счету 4 золотые медали в гигантском слаломе: первое место в специальном слаломе и троеборье (1983 г.), а также 2 серебряные награды. Учитывая, что в таких странах, как Польша, Чехословакия, Болгария, имеются спортсмены, которые входят в первую группу мировых классификационных списков, можно считать эти международные армейские старты достаточно представительными.

В апреле 1979 года проводилось первенство Вооруженных Сил СССР. Нам довелось наблюдать за Жировым, стоя рядом с «отцом» отечественного горнолыжного спорта заслуженным тренером СССР, председателем тренерского совета Всесоюзной федерации подполковником-инженером в отставке Дмитрием Ефимовичем Ростовцевым.

Когда во второй попытке Саша сумел отыграть две секунды и победить с разрывом в одну, лицо строгого экзаменатора оттаяло:

— Это высший класс! Жиров сумел вобрать в себя все лучшее, что есть на сегодняшний день в технике. И добавил свое — упругую пластичность, его дуги радуют глаз. У него прекрасный коньковый шаг — широкий и свободный. Саша весь отдается накату, радуется ему.

Приведем еще несколько мнений о Жирове. Это тем более интересно, что высказывались они в период, когда Жиров пробивался в ряды сборной, что, кстати говоря, оказалось для него делом более тяжелым, чем для лидеров нынешнего поколения.

21-кратный чемпион страны Виктор Тальянов: «У него есть свой почерк, свое умение чувствовать и видеть трассу...»

Алла Васильева, заслуженный тренер РСФСР, воспитавшая главного конкурента Жирова — Владимира Андреева и слаломистку экстракласса Надежду Андрееву (Патракееву): «Ему бы обкататься на ледянистых зарубежных трассах, он бы там наверняка пошел. В слаломе и слаломе-гиганте он кажется мне лучшим среди наших».

Евгения Сидорова, бронзовый призер Олимпийских игр 1956 года: «Из нынешней плеяды мне больше всех нравится Жиров. Лыжи ведет свободно. Думает на трассе. У него мягкие ноги, чрезвычайно пластичен. Из него может получиться многолетний постоянный победитель».

Александр Филатов, многократный чемпион страны: «Жиров напоминает мне Тони Зайлера. Видеть и чувствовать всю трассу не каждому дано».

По сути дела, за три зимы (1978 — 1981 гг.) 1979/80 гг.) добиться звания третьего по всем

статьям горнолыжника мира, заставить недоуменно на разных языках произносить название деревни Деденево, каких в средней полосе России не перечесть, — мог ли кто предположить такое!

Общаться с Сашей от встречи к встрече было все интересней — взрослел он, развивался и не заносился, оставаясь простым и скромным парнем. Чем больше прославлял он свое родное Подмосковье, тем больше был нарасхват. Пригласили его однажды выступить в .дмитровской ДЮСШ. Прицепил к лацкану пиджака спортивные награды и пошел. А навстречу ему старушка. Увидела и руками всплеснула: «Это ж откуда у тебя, сынок, столько-то медалей?!» Он что-то смущенно буркнул в ответ, но впредь ограничивался одним-двумя знаками отличия.

Была в нем внутренняя крепость, основательность. Была уважительность к тем, кто этого был достоин, и прямота в отношениях с теми, кто этого не заслуживал. Мать с отцом почитал, к братьям своим относился по-братски, к друзьям — по-товарищески. А семьи завести не успел.

Александр был мастером гигантского слалома.

Помнится, после удачного финиша на болгарском курорте Боровце в Кубке мира, когда на жировском фоне и Стенмарк чуточку поблек, Саша снял очки, шапочку и улыбнулся краешком губ в сторону табло с загоревшимися против его фамилии цифрами, отстегнул крепления, привычно забросил лыжи на плечи и пошел с чувством добротно сделанного дела. Высокий, подтянутый, открытое симпатичное лицо, спокойный взгляд.

Он не стал кивать на обстоятельства после мирового чемпионата 1982 года, где стартовал с незалеченной травмой и шел на обезболивающих уколах, которые вместе с болью уносили и его «изюминку», смазывая жировский стиль.

В начале лучшей своей зимы (1980/81 г.) на одном из декабрьских этапов Кубка мира он уступил только Стенмарку. В карусели стартов наступили новогодние каникулы, и он пробыл несколько дней в деревне у своих. Тренировался на родных пригорках, чтобы не потерять форму, вместе с Сашей Кряжевым, местным и довольно способным горнолыжником. Жиров заметил: «Вот накатаешься здесь и так потом в Альпах чувствуешь себя уверенно!» Под конец они пошли на «третий маршрут», где есть прямой и быстрый участок с непростым полетом с бугра. Вот здесь-то у Кряжева получилось лучше, чем у Жирова, которого это, однако, не расстроило и не удивило: что ж в слаломе один посильней, в полетах — другой.

Жиров был горнолыжных дел мастером.

Со своим почерком. С умением многое де-

лать на «отлично» и ничего ниже, чем на «хорошо». С неизбывной тягой к совершенствованию. Более других запомнилась ему первая победа — в Японии: «В Фурано я нормально прошел, чисто, лыжи вел хорошо, а когда в записи себя наблюдал, то положением корпуса, рук, остался недоволен. Получается, что и обогнав всех, я от идеала был далек».

Ближе всех к нему был Виктор Иванович Тальянов. Он был вторым взрослым тренером Александра Жирова.

Тальянову, заслуженному тренеру РСФСР, и слово:

За 10 лет до того дня:

— Восьмиклассником попал ко мне Саша. Широков привел: «Хороший парень. Веди его дальше». А парень слов почти не произносил — замкнут был. После первой же тренировки исчез: укатил домой. Вернулся на сбор. Тренировки, отбой, Жирова опять нет. Опять еду в Деденево... Физически он был сыроват, мышцами еще не оброс. Координацию имел хорошую. А восприимчивость к новому такой была, что дважды одно и то же повторять не приходилось. Но если в целом и откровенно, то не и умлял.

Поехали в Заполярье, увидел его на лыжах. Там он умудрился и меня сбить с толку: на прикидках ехал медленней, а приезжал к финишу быстрей остальных. Стал внимательно к Саше присматриваться, приходя к выводу, что из него может выйти толк.

За 5 лет до того дня:

— Был он смел, но на свой лад. Когда вокруг судачили об опасностях на трассе, о степени риска и тому подобных вещах, он думал о чем-то своем. Там, где других подбра-

сывало, выбивало, он скользил без заметных усилий. Был он красив: стойка высокая и свободная, стойка человека, которому все легко, все нипочем. Если спортсмен видит впереди себя двое-трое слаломных ворот, то из него классного горнолыжника не получится, сколько пота ни проливай. Жиров видел примерно до десятка ворот... Самолюбивый был. Мог заставить себя трудиться, когда не требовали, и мог ослушаться требования, смысл которого оставался ему непонятным.

За месяц до того дня:

— На удивление скоро восстановился после травмы и операции колена. К весне почти вернул прежнюю форму и являлся главной нашей надеждой на будущих трассах. В последних числах апреля Жиров был на торжественном вечере, посвященном 60-летию ЦСКА. Там услышал о том, что награжден орденом «Знак Почета». Гордый ходил и счастливый.

На склоне он мог вписаться в любой поворот. А в этот, затянутый, на тихом шоссе рядом с домом не сумел...

В тот день в Клубе работников Канала имени Москвы, где прощались с ним навсегда, мы увидели все, что успел завоевать он на снежных склонах. Всевозможные кубки, медали, призы — один другого значительней — еле уместились на столике у его ног. Даже удивились, что их столько, хотя и внимательно следили за его стартами и финишами.

В горах и городах ребятишки без устали разучивают слаломный поворот. Такой, чтоб непременно «как у Жирова».

Верим еще и в то, что мальчишки и спортсмены будут оспаривать призы мемориала Александра Жирова. Так должно быть.