При любом использовании данного материала ссылка на первоисточник обязательна!

Представительство спорторганизаций

ЗВЕЗДЫ ГОРНОЛЫЖНОГО СПОРТА

История горных лыж связана с именами таких выдающихся спортсменов, как Зайлер, Килли, Шранц, Тене, Стенмарк и др. Своим почерком они определяют уровень и стиль горнолыжного спорта сегодняшнего дня, закладывают фундамент техники завтрашней.

Ниже мы публикуем подборку материалов о выдающихся горнолыжниках современности: И. Стенмарке, А.-М. Мозер-Прелль, М.-Т. Надиг, составленную по материалам зарубежной прессы Ю. Цениным и Н. Оди-наковой.

СТЕНМАРК — КОРОЛЬ СЛАЛОМА

Вот что рассказывает о Стенмарке его первый тренер Герман Ноглер:

— В 1969 году я согласился тренировать шведских лыжников. Сборная Швеции состоя-

ла практически из двух опытных лыжников, Эрика Грана и Олле Колена, которые уже достигли своего зенита и ничего в перспективе не обещали. Я попросил подобрать мне груп-

Таблица 2

в классификационных списках

пу хорошо катающихся подростков в возрасте 13 — 15 лет.

Их собрали в Риксгренце, горном местечке недалеко от границы с Норвегией. Примерно неделю мы отрабатывали технику, занимались физической подготовкой, а в конце недели я сказал президенту альпийского комитета Калу Вриянду: «Среди этих парней я вижу будущего чемпиона мира». Он с недоверием посмотрел на меня, очевидно удивляясь моему апломбу, а я показал на одного из самых юных членов команды — Ингемара Стенмарка. Ему было 13 лет.

Меня сразу поразили манера его катания, независимая работа ног, обеспечивавшая ему исключительное равновесие, точность ведения поворотов, удивительная способность контролировать свои движения. Отличался он от своих товарищей и морально-волевыми качествами: скромностью, неутомимой работоспособностью,

жаждой непрерывно совершенствоваться. Кроме того, он обладал отличными для своего возраста атлетическими данными.

Стенмарк и его друзья Странд и Рингбранд (все из местечка Тернаби) сразу объединились в неразлучное трио. Они не расставались друг с другом и всегда были готовы тут же выполнять все, о чем бы их ни попросили. И удивительно скромные! Чувствовалось, что они росли в окружении простых людей и живой природы, — видно, их местечко тогда еще не подверглось губительному влиянию «туристской цивилизации». Действительно, деревня Тернаби с населением 800 человек находится на берегу небольшого живописного озера, в 300 километрах от столицы, на дороге, ведущей в Норвегию. Ее жители внешне сдержанны, почти суровы, но в то же время доброжелательны и приветливы. Ингемар вполне унаследовал эти качества своих земляков.

В 16 лет он впервые выступил на чемпионате Европы среди юниоров. Говорил он тогда на смешанном английском и немецком языках, и хотя сам все понимал, разговаривать с корреспондентами отказывался, боясь, что над ним будут смеяться. Мне часто приходилось быть у него переводчиком, хотя он мог бы и сам отлично объясниться. Уже тогда я понял, что стремление к совершенству, нетерпимость к поверхностным знаниям — глубинная черта его характера.

Таким Стенмарк был во всем. Для дела он не жалел времени: все, за что брался, доводил до конца, сколько бы времени и усилий это ни требовало. Он был осторожен, можно сказать, по-деревенски обстоятелен. Нововведения принимал не сразу — только после того, как вникал в них, испытывал на собственном опыте. С тех пор как он решил стать спортсменом, исключительно ответственно относился ко всем своим обязанностям. Стенмарк сумел воспитать в себе несокрушимую силу воли и шел к цели самым прямым путем — суровый к самому себе, готовый во всем себе отказать, чтобы добиться победы. Но всегда проявлял при этом исключительную порядочность.

Отличный парень! Я никогда не слышал, чтобы он искал оправданий, выискивал объективные причины своих неудач. После того как он упал на трассе слалома на Олимпийских играх в Инсбруке, я ждал сетований, объяснений неудачи скользкой трассой... «Спорт есть спорт» — вот и все, что он мне сказал.

Его способность отключаться от ненужного и второстепенного, умение полностью сосредоточиться на основной задаче — еще один типично чемпионский козырь. В слаломе и слаломе-гиганте он стал самым выдающимся мастером за всю историю горных лыж.

За годы, проведенные в большом спорте, он вырос интеллектуально, достиг высокой физической кондиции, довел свою технику до совершенства. И тем не менее остался тем же Стенмарком — порядочным и человечным.

Я исключаю свою заслугу в блестящей спортивной карьере Стенмарка, которую мне приписывают. Его взаимоотношения с тренерами могут служить образцом. Все советы он выслушивает вежливо и внимательно, затем их анализирует и действует в соответствии со своим пониманием и опытом.

* * *

С того памятного события в истории горнолыжного спорта — первого параллельного слалома в Валь Гардена в 1975 году, когда молодой Стенмарк в захватывающей борьбе победил прославленного Густаво Тене, — он в своих коронных дисциплинах — слаломе и гиганте — почти не знал поражений. С 1976 по 1978 год Стенмарк трижды выигрывает Ку-

бок мира, завоевывает две золотые медали на чемпионате мира в Гармиш-Партенкирхене. Он не оставляет соперникам шансов на успех, и, по мнению прессы, зрители начинают терять интерес к состязаниям Кубка мира — ведь их результаты были предрешены...

В этих условиях оргкомитет Кубка пошел на изменение правил, с тем чтобы склонить соотношение сил в пользу претендентов. Любопытно, что Стенмарк сам принимал активное участие в их разработке. В программу Кубка была введена новая дисциплина — комбинация: спуск плюс слалом-гигант. Теперь, чтобы успешно бороться за абсолютное первенство, слаломисты должны были осваивать спуск, а спусковики — слалом.

В 1979 году Стенмарк впервые лишается Кубка: в напряженной борьбе многоборцев его выигрывает швейцарец Петер Люшер. На следующий год Кубок достается спортсмену из Лихтенштейна Андреасу Венцелю; зато у Стенмарка две олимпийские золотые медали Лейк-Плэсида. И хотя для победы в Кубке ему не хватило каких-то четырех очков, он продолжает заявлять, что «принципиально» не желает участвовать в комбинации. «Я не был бы лучшим спортсменом мира, если бы ездил на спусковых трассах упором — лишь бы заработать очки...»

В этом весь Стенмарк: если уж что-то делать, так только хорошо!

И все же в январе 1981 года он выходит на старт скоростного спуска — на самой быстрой и сложной в мире трассе «Штрайф» в Кицбюэле. И едет отнюдь не упором. Когда менее чем через две минуты он пересекает линию финиша, то оказывается 34-м, а пройдя с присущим ему блеском гигант в Оберштауфене, занимает 3-е место в комбинации и зарабатывает дополнительно 15 очков, позволивших ему стать... вторым в Кубке 1981 года после Фила Маре. Как известно, в ожесточенную дуэль Стенмарка с американцем под занавес сезона активно вмешался наш Александр Жиров, занявший 3-е место.

И в этом сезоне лишь шесть очков не хватило Стенмарку для победы над американцем. Сознавал ли он, что его отказы стартовать в скоростных спусках — пусть даже посредственно — стоят ему титулов абсолютного чемпиона? Конечно, сознавал. Но он не был бы Стенмарком, если бы хоть раз поступил на «авось», рискнул без уверенности в успехе. А жестокий урок 1980 года заставлял его быть осторожным вдвойне. Вот что рассказывает об этом этапе жизни чемпиона президент Кубка мира Серж Ланг:

— Мы расстались в Фурано, в Японии, после финала Кубка мира 1979 года. Договорились встретиться на Гавайях. На японском снегу мы условились, что первый, кто под небом Полинезии произнесет слова «лыжи», «Кубок

мира», «снег», «олимпийские игры», заплатит штраф — бутылку шампанского. Но Ингемар, забыв данное обещание, вдруг попросил: «Расскажи мне о Килли». Я рассказывал ему о Килли, мы говорили о скоростном спуске, о прошлом и будущем Кубка мира. Казалось, эти беседы ничего не меняли для Стенмарка. «Я не собираюсь участвовать в скоростном спуске до Олимпийских игр в Лейк-Плэсиде», — сказал он мне в конце марта. И я считал эту позицию оправданной: завоевать две золотые медали на Играх в Плэсиде было важнее, чем осваивать новое направление, которое наметил швед для своей дальнейшей спортивной карьеры.

А спустя два месяца, в начале июня, я был поражен двумя строчками, прочитанными в одном итальянском журнале: у подножия Валь-Сеналес, на леднике, Стенмарк тренируется в скоростном спуске. Опытный спусковик Манфред Граблер помогает ему в тренировках.

17 августа я позвонил Ноглеру и Ингемару Стенмарку в Тернаби, и они подтвердили сенсационную новость. Я был ошарашен. Что могло заставить Ингемара изменить свои планы? Ответ Ноглера: две причины. Во-первых, Стенмарк твердо намерен начиная с олимпийской зимы в четвертый раз стать абсолютным победителем Кубка мира. Он уже сожалеет, что упустил шанс в 1979 году, воздержавшись от участия в спусках. Наконец, приняв активное участие в разработке новой концепции Кубка, он сам намерен вступить в ту игру, правила которой помогал составлять.

Опасение и радость охватили меня. Опасение — на Кубке мира не упустят случая привлечь к ответственности за малейшую оплошность, жертвой которой может стать Стенмарк. Опасение оправданное, я убедился в этом несколько недель спустя.

Радость — на этот раз Стенмарк сможет проявить себя и станет наконец одним из тех редчайших суперчемпионов, без которых горные лыжи осиротели с тех пор, как в 1968 году ушел Жан-Клод Килли.

13 сентября 1979 года к 10 часам вечера Стенмарк приезжает в Валь-Сеналес вместе с Эриком Хакером. Утром мы все вместе завтракаем, через час мы уже на трассе скоростного спуска, которую подготовил Хельмут Шмальцль. Стенмарк вслед за Хакером поднимается на старт. Я вижу его в каске в сотне метров надо мной. Для этих тренировок он специально остриг длинные волосы и выглядел сильно помолодевшим. Хакер стартует первым. Стенмарк следует за ним. Такое впечатление, что он весь сжался. Первый спуск — разведка. Внизу он расслабился, улыбается. Второй спуск. На этот раз он уже идет со скоростью настоящего спусковика. Третья попытка. Он ничем не отличается от любого

другого спусковика в начале тренировок. Ноглер шепчет: «Он уже привез секунду Хакеру...»

Вечером мы долго разговариваем. Вот некоторые мысли Стенмарка:

«Если я отдавал предпочтение слалому, так именно потому, что это самый удобный вид, для которого можно подготовить трассу на различных склонах. В слаломе можно тренироваться даже при плохой видимости, во время тумана. Слалом-гигант уже ставит проблему: подготовка трассы требует серьезных работ. Кроме того,, нужно располагать быстрыми подъемниками, обеспечить безопасность как участников, так и зрителей. При организации тренировок в скоростном спуске возникает множество гораздо более сложных проблем. У меня в Тернаби есть прекрасные склоны для слалома, но только один более или менее подходящий для гиганта.

Может показаться странным, что мои достижения в слаломе-гиганте гораздо выше, чем в слаломе. Это объясняется вполне логично. С 1974 года я пришел к заключению, что техника прохождения трасс в гиганте требует гораздо большего усовершенствования, чем в слаломе, который уже достиг достаточно высокого уровня. Я сумел добиться прогресса, нацелясь на то, чтобы лучше скользить и выбирать всегда наиболее удобную линию спуска, делая немного более широкую дугу перед каждыми воротами, как делал до меня Хайни Хеми».

На мой вопрос, каков путь прогресса в будущем, Стенмарк ответил так:

«Все зависит от того, как в будущем будут готовить трассы. Я убежден, что если бы все трассы были снабжены специальными орудиями для обработки снега, их покрытие было бы всегда одинакового качества. Это позволило бы лыжнику быстрее приспособиться к нему и лучше проходить трассу. Подготовка трасс — центральная проблема в Европе, по крайней мере в тех местах, где проходят соревнования и по скоростному спуску, и по слалому. Это не критика, а констатация факта: организатор, который должен подготовить трассу для скоростного спуска и поддерживать ее в хорошем состоянии, как правило, не располагает механизмами и приспособлениями, необходимыми для обработки трасс слалома и слалома-гиганта. С этой точки зрения, специалисты слалома и слалома-гиганта выглядят часто бедными родственниками на некоторых этапах Кубка мира».

Следующий мой вопрос был о будущем Стенмарка.

«Для меня каждое соревнование — этапное, и мне трудно рассматривать их все вместе взятые. Например, где мои перспективы лучше — в Кубке мира или на будущих Олимпийских играх? Знаю лишь, что конкуренция,

которую я испытываю, постоянно усиливается. Для тех, кто наблюдает за мной, идут в счет только победы. Второе место ничего для них не значит. В этом случае меня засыпают вопросами: почему? что не удалось?.. И между тем забывают о соперниках, которые вовсе не считают, что они выигрывают только за счет моих ошибок. Они отлично борются и иногда опережают меня.

Я проанализировал все факторы, которые позволили мне понять мои неудачи в слаломе-гиганте 1979 года. Это же предстоит сделать в плане скоростного спуска. Но тут дело сложнее. В слаломе я могу реально рассчитывать точное время прохождения от одних ворот до других. В слаломе-гиганте это гораздо труднее, а в силу упомянутых выше обстоятельств совершенно невозможно в скоростном спуске. Это одна из причин, которая повлияла на направление моей специализации с самого начала.

Это неправда, что я не люблю скоростной спуск. В 1972 году я перестал им заниматься из чисто практических соображений. Я ходил спуск в Бадгаштайне, где участвовали Франц Кламмер, Роланд Коломбин. Я чувствовал вкус к спуску. Для меня никогда не была проблемой скорость: она доставляла мне удовольствие, и часто мне казалось, что я уже достигаю хороших результатов. Но плохая ориентация во времени меня подводила: я был уверен, что займу хорошее место, и вдруг оказывался пятидесятым. В конце концов я пришел к выводу, что скоростной спуск не для меня. И только гораздо позже я понял,

что это был вопрос экипировки и материального обеспечения моих тренировок на спуске. У меня тогда не было ни лыж, ни соответствующего костюма, с помощью которых я мог бы показать хорошее время. В 1976 году я почти уже прошел скоростной спуск в Лауберхорне, но в конце концов сошел, потому что не хотел, чтобы говорили, будто я завоевал Кубок мира по очкам в комбинации. Я уже чуть было не принял участие в спуске в Шладминге в декабре 1978 года, но и тогда отказался по тем же соображениям.

Что меня угнетает в скоростном спуске, так это монотонность тренировок: зависимость от погоды, от состояния трассы, вечные ожидания... Но не в этом причины того, что я не тренировал спуск: у меня были иные цели! Сейчас я убежден, что намного лучше владею спуском, чем в 1972 году».

Мы встретились на следующее утро во время завтрака. Потом он снова ушел на тренировку. На этот раз ему изменила привычная осторожность: в один из поворотов он входит со слишком большой скоростью, порыв ветра подкашивает его, он теряет равновесие. Падение. Невероятный, акробатический прыжок. Последующие минуты драматичны. Через два часа я нахожу его в госпитале в Больцано, куда его доставили вертолетом. Он лежит на животе. Боль в спине. Он смотрит на меня, стараясь улыбнуться. «Я вернусь», — говорит он.

И он вернулся. И продолжает изумлять нас своим неувядающим мастерством.

ПРАЗДНИК ВСЕГДА В ДУШЕ

«Суперчемпионка» — этот титул навсегда остался за австрийской горнолыжницей Аннемари Мозер-Прелль, шестикратной победительницей Кубка мира, двукратной олимпийской чемпионкой. 62 победы в Кубке мира за период с 1970 по 1980 год. По сей день этот рекорд превысил лишь Стенмарк, и то всего лишь на одну победу.

Ее горнолыжная судьба складывалась благоприятно: 11 сезонов без серьезных травм. И это — при ее агрессивной манере скоростных спусков, при неукротимом стремлении всегда побеждать.

Неудача постигла спортсменку в 1979 году накануне олимпийского сезона. Это произошла в июле, когда она тренировалась у себя дома, в небольшой горной деревне Клейнар. Каждое утро она совершала восьмикилометровую пробежку до озера Егерзее и обратно. Тропинка была знакома до каждого кустика и изгиба, и все равно Аннемари не уставала любоваться панорамой окружающих гор, яр-

кой зеленью леса, разноцветными квадратами обработанных полей. Иногда она спрямляла дорогу по целине или специально делала дугу, чтобы пробежать по более красивому месту... И однажды резкая боль заставила ее покатиться по траве: вывих голеностопного сустава. Впервые ей наложили гипс. Правда, это был легкий гипс, который можно было снимать и накладывать самой. Прихрамывая, спортсменка приходила на теннисный корт, подолгу- гуляла по лесу, бродила по горам.

Две недели спустя она уже мчалась по склонам ледника Китцштернхорн. Несколько дней свободного катания и, как прежде, сотни ворот, отрезки спусков... А в сентябре опять травма: она зацепилась за древко ворот и сильно ударилась. Разрыв мышц, теперь на левой ноге. Полтора месяца профессор Вердени, который сделал операцию мениска доброй половине австрийской сборной, лечил ее подводным массажем в больнице.

Но чемпионку не покидало боевое настрое-