При любом использовании данного материала ссылка на первоисточник обязательна!

любительского ринга — знаменитым левшой венгром Ласло Паппом.

К большому сожалению, Огуренкову не довелось участвовать ни в первенствах Европы. ни в олимпийских играх: в годы его выступлений советские атлеты еще не входили

в международные спортивно-любительские объединения. Но, без сомнения, он был одним из той славной плеяды советских мастеров и специалистов бокса, которая заложила прочные основы наших будущих успехов на большом олимпийском ринге.

ТОРЕРО НА РИНГЕ

...«Кто-то уже бывал на боях Агеева, и по трибуне идет шепоток: этот русский — тореро на ринге. В устах мексиканца сравнение в высшей степени лестное. Тореро на ринге — это не только о манере боя Агеева в открытой стойке, умело играющего с человеком, способным нанести нокаутирующий удар. Тореро на ринге — это и о рыцарском стиле, где превосходство достигается не за счет случайных промахов соперника, а за счет высокого искусства.

Тореадор живет для зрителей в кричащем, ярко-красочном мире смелости и отваги. Они дышат одним воздухом с ним и живут его желаниями. Тореро — лучший из них, самый смелый, храбрый и умелый».

Так писала о заслуженном мастере спорта СССР В. Агееве в своей книге «Равновесие» неоднократная олимпийская чемпионка Л. Латынина, и уже на основании этого отрывка можно сделать вывод, что он был атлетом незаурядным.

Конечно, самым притягательным для болельщиков в Агееве была его стойка. И действительно, внешне бой с участием армейца проходил необычно — он так низко держал руки, что оставлял голову полностью открытой, предоставляя соперникам наносить удары с любой дистанции. Но когда, выждав наиболее удобный момент, те на самом деле шли вперед, Агеев моментально искусно уходил в сторону, одновременно нанося точный, разящий удар, который частенько решал исход поединка в его пользу задолго до окончания встречи.

Подобная манера боя была основана на поразительной реакции москвича, которой, по единодушному мнению авторитетных специалистов, отличался он один. Как и все новое, такая тактика долгое время вызывала немало споров, в том числе и среди руководителей Федерации бокса СССР. Вот что пишет в книге «Воспоминания боксера» по этому поводу замечательный советский спортсмен и тренер К. Градополов.

«Тренеры сборной команды, заботясь о прочности защиты своих питомцев, никак не могли согласиться с этой рискованной такти-

кой «мнимого раскрытия» и требовали, чтобы Виктор поднял ладони на уровень головы. Но изменить эту, казалось бы, незначительную деталь было не так легко. Это значило бы вмешаться в установившуюся манеру боя Агеева, нарушить его индивидуальность.

И он оставался самим собой, неизменно вызывая восторг у почитателей своего таланта».

Только убедительные победы Агеева на крупнейших всесоюзных и международных соревнованиях убедили оппонентов в эффективности его открытой стойки. Правда, рекомендовать ее кому-то тренеры откровенно опасались. С тех пор, как армеец покинул большой ринг, прошло достаточно много времени, но его тактика взята на вооружение единицами. В чем тут дело? Такой вопрос я задал самому Виктору Петровичу, с которым мы встретились на трибуне спорткомплекса «Олимпийский» во время боксерского турнира VIII летней Спартакиады народов СССР.

— Свой стиль, манеру боя каждый находит самостоятельно, — говорит В. Агеев. — Копировать кого-то ни к чему. Особенно сложно нам, тренерам, работать с теми юношами, которые привыкли в своих секциях во всем походить на прославленных чемпионов. Нет, плохого в этом, конечно, ничего нет, но надо подбирать себе кумира, так сказать, с учетом собственных возможностей.

— Видимо, вам в этом плане в свое время повезло...

— Так оно и было. Владимир Фролович Коньков, у которого я начинал заниматься в секции на стадионе «Химик» (был такой прежде на месте нынешних Лужников), никогда не подавлял индивидуальность своих воспитанников. Помню, Коньков никогда не настаивал на своем, замечая несогласие ученика. Он предпочитал, чтобы мы убедились в собственных ошибках на практике. Владимир Фролович никогда не делал разницы между нами, например, при первой возможности старался достать билеты для всех во Дворец спорта Лужников, где в конце 50-х годов нередко проводились различные турниры. А жили

участники соревнований, как правило, в гостинице «Спорт», в холле которой часто и готовились к поединкам. Захватив из секции перчатки, я приходил в гостиницу, чтобы участвовать в спарринге с кем-нибудь из мастеров высокого класса. Видимо, незаметно для себя старался перенять понемногу все лучшее у Енгибаряна, Шаткова, Папазяна. Ведь моими соперниками были все — от «мухачей» до тяжеловесов.

— Так, значит, ваша манера боя выработалась благодаря разнообразию соперников?

— В открытой манере я начал боксировать примерно через четыре года занятий в секции. На первых порах, как и всех новичков, меня обучали обычной стойке. Первая комбинация, которой я овладел под руководством Юрия Петровича Соколова, также не отличалась новизной — левой по туловищу, прямой правой в голову. Несколько позднее Евгений Иванович Огуренков обучил меня искусству бокса в ближнем и среднем бою, а Виктор Павлович Михайлов поставил сильный удар. Как известно, оба они владели этим в совершенстве, так что лучших учителей найти было практически невозможно. Что касается открытой стойки, то решение выступать на ринге именно так возникло само по себе. Удачные поединки убеждали меня в том же. В общем, менять эту стойку я никак не собирался.

— А не страдала ли от этого защита?

— В том-то и дело, что в подобной манере обороняться мне было лучше всего. Точнее, я взял за основу принцип: лучшая защита — это нападение. Идя вперед с опущенными руками, сам я никогда не бил первым, в то же время получал идеальную возможность следить за действиями соперника. И когда тот наконец бил, я отвечал сильным встречным ударом. То есть в такой стойке и нападать и защищаться одновременно было удобнее всего.

— Но ведь были, наверное, и спортсмены, которые находили противоядие в бою с Агеевым...

— Конечно. Но ни один из них так и не убедил меня в ошибочности выбранной тактики. Самыми напряженными всегда оказывались встречи с двукратным олимпийским чемпионом Б. Лагутиным. Мы провели четыре боя, и счет оказался равным — 2 : 2. Любопытно, что в тех боях, где мне казалось, что я выиграл, победу присуждали Лагутину, и наоборот. В то время у меня уже была коронная серия: прямой левой — правой снизу — боковой левой — прямой правой, которая срабатывала почти всегда. Только с Лагутиным редко. С ним вообще было очень трудно боксировать на дистанции, уж очень крепко держался Борис на ногах. Оставались надежды на ближний бой, но здесь у него были свои

козыри. Я бы сказал, что он обладал каким-то тягучим ударом, вроде и успеваешь зафиксировать начало атаки, но Лагутин все же успевал добиться желаемого. Излюбленную стойку я менял не только в боях с ним, но и выходя на ринг против призера чемпионатов страны Ю. Мавряшина. Атлетического сложения, Юрий считался признанным нокаутером. Из 126 проведенных боев в 74 боях он победил нокаутом. Согласитесь, на моем месте стойку поменял бы каждый. В противном случае риск оказаться на полу был слишком велик!

— А как воспринимали вашу манеру боя зарубежные соперники?

— Как ни странно, но за рубежом я всегда боксировал намного проще, видимо, там просто не знали о возможных последствиях контратак из открытой стойки, потому что иначе партнеры были бы осторожнее. Свой первый международный бой я провел в Лужниках на матче Москва — Лондон. Запомнилось, как в восьмиунцевых перчатках чувствовался каждый сустав, мне даже показалось, что надо срочно менять тактику. Сам же бой запомнить не успел, потому что он продолжался всего несколько секунд: лишь дважды ударил, и соперник очутился на полу. Кстати, во многих международных встречах соперники хотели расправиться со мной как можно быстрее, а в результате, вкладывая всю силу в удар, нередко попадали кулаком... в пол. А все потому, что, раскрываясь, я очень низко наклонялся. Ну, а остальное, как говорится, было уже делом техники. Всего я провел 45 международных встреч, и лишь в одной судьи отдали победу сопернику.

— Последние годы вы работаете в ЦСКА, тренируя как известных мастеров, так и молодых атлетов. Какие, на ваш взгляд, различия между боксерами нынешнего поколения и вашего?

— Несколько лет я тренировал В. Рыбакова, В. Соломина, некоторых других сильных спортсменов. Сейчас под моим руководством в армейском клубе занимаются П. Галкин, выигравший золотую медаль на чемпионате Европы 1983 г., призер нынешней Спартакиады народов СССР В. Егоров и некоторые другие. И, конечно, все они заметно отличаются от спортсменов 60-х годов. Причем в некоторых аспектах бокса это сравнение не в пользу современных атлетов. Прежде всего у них в целом послабее техническая подготовленность, хотя боксируют сейчас и быстрее, чем прежде, да и физически боксеры 80-х годов подготовлены основательнее. Мне кажется, что, решив так называемую проблему третьего раунда, наставники сейчас никак не могут найти золотой середины между технической и тактической подготовленностью. Видимо, из-за этого и меньше у нас стало ярких

индивидуальностей, лидеров, на которых бы равнялись остальные. В ЦСКА мы имеем дело с уже готовыми мастерами, и менять манер боя у них крайне сложно. Считаю, что решающее слово здесь должно оставаться за тренерами ДЮСШ, в которых ребята делают первые шаги.

— Над чем еще наставникам юных атлетов следует трудиться особенно тщательно?

— Советовал бы обратить внимание на переходы от атаки к защите и, наоборот, на легкость передвижения на ринге. Необходимо также развивать у юношей способность к принятию верных решений в сложных ситуациях. Об этом, впрочем, отлично знает каждый тренер, однако успеха добиваются, увы, далеко не все. Теряем же от этого мы все вместе.

С ЭМБЛЕМОЙ ЦСКА

В боксе пристрастия болельщиков, пожалуй, ощущаются особенно ярко. Потому что ассортимент всевозможных запрещенных приемов, разглядеть которые зачастую не успевает даже зоркое око арбитра, тут весьма велик. В то же время каждое проявление мужества и стойкости находит в сердцах зрителей мгновенный отклик. Не случайно мы и симпатизируем боксерам, отмеченным рыцарским поведением на ринге даже в самых неблагоприятных для них ситуациях.

...Игры Токийской олимпиады. В финальном бою встречаются опытнейший польский мастер Ю. Грудзень и представитель ЦСКА В. Баранников. На этот поединок наш атлет вышел со сломанным пальцем. Он повредил его в четвертьфинальном бою с венгром Я. Кайди, которого он победил нокаутом. Тем не менее в полуфинале армеец выиграл у ирландца Д. Маккоурта. И вот решающий поединок, где, как прекрасно понимал Баранников, его шансы на успех практически равны нулю. Превозмогая острую боль, Виллинктон выстоял все три раунда, заставив соперника действовать предельно внимательно. Нет, чуда не произошло, победить в тот вечер ему не удалось, однако армеец уступил достойно, заслужив горячие аплодисменты зрителей.

Нечто похожее произошло спустя 16 лет после Токийской олимпиады во время чемпионата СССР в Ростове, по результатам которого определялся состав олимпийской сборной страны. На ринге московский армеец В. Рыбаков. У него повреждена рука, и со стороны видно, что он боксирует не в полную силу, стараясь набирать очки редкими, точными уда-рами. В подобной ситуации многое зависит от искусных действий в обороне, и тут Рыбаков продемонстрировал все свое незаурядное мастерство, ни разу не позволив сопернику нанести решающий удар. Наградой представителю ЦСКА стала очень важная победа. Характерно, что за время выступлений на большом ринге в аналогичных переделках Виктор оказывался не раз, причем дважды боксировал с

травмированной рукой на чемпионатах Европы, но всегда с честью выходил из трудного положения, проявляя большую волю к победе, умение не теряться в, казалось бы, совершенно проигранной ситуации.

Эти качества отличали и других ведущих армейских мастеров кожаной перчатки. О. Григорьев, В. Агеев, А. Абрамов, А. Киселев, Ю. Радоняк, С. Степашкин — вот далеко не полный перечень атлетов Центрального спортивного клуба Армии, отметившего в 1983 г. свое 60-летие.

История развития бокса в Вооруженных Силах берет начало с 1920 г., когда была создана Главная военная школа физического воспитания трудящихся, в которой наряду с другими дисциплинами преподавался и бокс. А местом проведения первых официальных соревнований армейских боксеров стал Тбилиси, где спустя два года состоялась спартакиада отдельной Кавказской армии.

Значение бокса, как известно, неизмеримо выросло в годы Великой Отечественной войны. И это закономерно, ведь бокс помогал воспитывать многие необходимые качества воинам, прежде всего силу, смелость, реакцию, выносливость, а также способность принимать единственно верное решение в сложной обстановке. После окончания Великой Отечественной войны начался настоящий расцвет армейского бокса. С тех пор этот вид спорта пользуется у советских воинов особой популярностью. Мастеров высокого класса теперь воспитывали во многих военных округах и на флотах, в том числе и в Центральном спортивном клубе Армии, где созданы прекрасные условия для совершенствования мастерства.

Поклонники бокса, конечно же, помнят, что первым советским олимпийским чемпионом стал в далекой Австралии армеец Владимир Сафронов.

— Закончив спортивную карьеру, вы наверняка станете тренером, ведь бокс для вас единственное занятие в жизни, не так ли? — спросили западные журналисты Сафронова