При любом использовании данного материала ссылка на первоисточник обязательна!

НАШИ ПОРТРЕТЫ

БОЕВЫЕ И МИРНЫЕ ПОДВИГИ РАЗВЕДЧИКА
О НИКОЛАЕ НИКОЛАЕВИЧЕ САКСОНОВЕ

После войны советская тяжелая атлетика поднималась, как поднимаются города из руин и пепла...

Как тяжело давалась каждая победа! Сейчас к прежним рекордам прибавлены пуды, но не так-то легко прибавить что-нибудь к силе духа, стойкости и доблести силачей первых послевоенных лет.

Аркадий Воробьев, двукратный олимпийский чемпион, доктор медицинских наук, профессор
 

—   На помост вызывается Николай Саксонов, кандидат медицинских наук, чемпион мира 1953 года, многократный мировой рекордсмен, ветеран Великой Отечественной войны. Приготовиться Алексею Саксонову!

Такое можно было услышать на соревнованиях московских тяжелоатлетов в начале 70-х годов. Николаю Николаевичу Саксонову перевалило за пятьдесят, а он все соревновался, показывая пример завидного спортивного долголетия. Соревновался со своим сыном Алексеем, мастером спорта, и другими легковесами Москвы — студентами Государственного Центрального ордена Ленина института физической культуры, где преподавал «науку поднимать».

—   Не здоровое это занятие — поднимать штангу в твоем возрасте, — сказал я как-то Николаю Николаевичу. — Пора перейти набег трусцой...

—   Буду поднимать пока жив. Здоровью это не вредит. А жить я собираюсь долго. Хочу полным сил встретить двухтысячный год! Потому и тренируюсь...

В 1983 году Саксонову исполнилось шестьдесят! И, чествуя юбиляра, тяжелоатлетическая общественность страны добрым словом вспоминает о его боевых и мирных подвигах.

Мы, штангисты сборной команды Советского Союза, не знали, сколько лет Саксонову. Казалось, не менее сорока, хотя ему в то время было около тридцати.

Нам было известно, что Саксонов — участник Великой Отечественной войны, что воевал он на передовой. Об этом красноречиво говорили его боевые шрамы на руках и ногах. Но как сражался Саксонов и где — мы не знали, а спросить его об этом не догадывались.

На его руки страшно смотреть — оба предплечья, у самых локтей, иссечены рваными рубцами. Лишь недавно я узнал, что это следы ранений разрывными пулями. Четыре ранения получил за годы войны разведчик Саксо-

нов, четырежды он лежал в госпитале и неизменно возвращался в свое подразделение на фронт. Николай Саксонов дрался с фашистами до последнего дня войны. Только на передовой...

Николая Саксонова призвали осенью в сорок первом, когда ему едва исполнилось восемнадцать лет, и направили в пехотное училище.- Но науку воевать пришлось осваивать ему на фронте, потому что враг был на подступах к Москве и армия нуждалась в людских резервах.

Он попал в конную разведку. Однако первое ранение получил в пешем строю.

Вот что рассказал мне об этом Николай Николаевич уже как журналисту.

—    Это было мое боевое крещение. Отобрали троих, наделили сухарями, салом и под покровом ночи отправили, в тыл к немцам. Я находился в дозоре, когда увидел заметавшихся фашистов. По-видимому, они кого-то из нас обнаружили и забили тревогу. И я решил их опередить — вскинул автомат, дал очередь по силуэтам. То ли убил кого, то ли ранил, но после этого с их стороны был лишь один выстрел — в меня. Разрывная пуля попала в правую руку. Хорошо, что навылет... в госпитале провалялся недолго.

Потом молодой разведчик уходил в тыл врага чуть ли не каждую ночь. Не все операции удавались разведчикам, не все были бесшумными, бескровными.

—   Только в книгах иных, — замечает Николай Николаевич, — сплошные удачи. На войне так не бывает. Из некоторых операций, в которых я участвовал, нас возвращалось меньше половины. Вскоре меня снова ранили — прострелили, опять-таки разрывной, левое предплечье.

—   Как бы для симметрии, — невесело шутит ветеран войны. — Затем попали в ногу. Вот сюда, — показывает Николай Николаевич голень. — А однажды подорвался на противо-

пехотной мине нашего производства. Сознание. только на миг потерял, приполз к своим. «Что такое, думаю, винтовка больно коротенькая...» Смотрю, мать честная! — приклада нет — один ствол. Как я на ту мину не наполз грудью?! — костей бы не собрали...

Выполняя боевые задания, разведчик Саксонов дрался с врагами насмерть, не раз истекал кровью, но каким-то чудом остался жив...

С сорок девятого года я знаком с Саксоновым, но не знал, что он кавалер многих боевых медалей и орденов. Не любитель он распространяться о своих заслугах. Вот сидим, беседуем. Николай Николаевич маленькими глотками пьет черный кофе и неторопливо, как о чем-то очень прозаичном и будничном, рассказывает.

—   Ничего особо героического не было. Воевал как все. Помню, летом 1943 года решили провести разведку боем и захватить «языка». Подползли к нейтральной полосе. Минеры и саперы, пока «говорила» наша артиллерия, расчистили путь. После артналета мы бросились вперед, уничтожая противотанковыми гранатами малозаметные препятствия.

Ворвались в траншею, кто — направо побежал, кто — налево. Я метнулся налево... Обратно возвращался с немцем на спине, тащил его один — видно, уже тогда силенка была.

Одного человека все же потеряли, хорошего парня — казаха: не успел прыгнуть в траншею — со второй линии резанули...

За участие в этой операции меня орденом Красной Звезды наградили за «языка». Видно, «полезного» немца доставил...

—   Как же, Николай Николаевич, после всего этого атлетом стали? И ранения, и возраст — все было ведь помехой.

—   Нет, я был тогда молодой. Мне двадцать четвертый год шел, когда я демобилизовался. Вернулся в свой Свердловск. Устроился на завод слесарем и поступил' на вечернее отделение в техникум физкультуры сразу на второй курс. Как-то в феврале сорок шестого разговорился с Борисом Назаровым, штангистом «Локомотива».

—   Тебе бы, — сказал он, — штангой заняться. Приходи к нам в секцию тяжелой атлетики, к «дяде Ване» Лебедеву.

Я пришел. Увидел знаменитого в прошлом российского богатыря, «профессора атлетики», как называли Лебедева. Был «дядя Ваня» уже дряхлым стариком. Грудь, помню, огромная, как колокол, живота не было. Лебедев, хоть и постарел, но остался страстным популяризатором гирь и штанги. К тому же «дядя Ваня» был замечательным педагогом.

После тренировок он вел нас к себе, в шестиметровую комнатушку, где на электроплитке кипел большой медный чайник. Мы вынимали по луковице и кусочку черного хлеба. Молча выпивали по кружке кипятку, съеда-

Отец и сын

ли с солью луковицу и хлеб и расходились по домам. Этот, казалось бы, пустяковый ритуал, придуманный нашим добрым учителем для подкрепления наших истощенных сил, был своего рода священнодействием. А через день снова спешили после работы к «дяде Ване».

После трех лет тренировок с тяжестями Николай Саксонов выиграл звание чемпиона Российской Федерации и его включили в сборную страны. В феврале 1949 года полулегковес из Свердловска, ученик Ивана Лебедева поднял в рывке 105,5 килограмма и побил мировой рекорд египтянина Файяда. Однако этот успех Саксонов а остался почти незамеченным.

Дело в том, что всесоюзный рекорд был на три килограмма тяжелее и принадлежал он легендарному Георгию Попову, уникальнейшему из атлетов своего времени. Киевлянин превосходно владел техникой рывка и толчка. У него-то и решил поучиться мастерству будущий чемпион мира.

Молодые годы были уже позади, да и ранения давали о себе знать, особенно при перемене погоды. Каждый победный килограмм доставался Саксонову тяжело, ценой огромного, прямо-таки подвижнического труда и новаторства.

Ныне все тяжелоатлеты выполняют рывок и толчок способом «разножка», то есть подсаживаются под штангу, расставляя ноги в стороны, а раньше все без исключения выполняли «ножницы». Саксонов первым из атлетов послевоенного поколения перешел с «ножниц» на «разножку». Этот стиль подседа он перенял у Попова, сходящего с помоста, и значительно усовершенствовал.

Сложность положения Саксонова заключалась еще и в том, что его соперник был очень молод и талантлив. Шофер из Тбилиси Рафаэл Чимишкян в 1950 году перешел из легчайшего веса в полулегкий и сразу же стал претендентом на чемпионский титул.

На XV Олимпийских играх в Хельсинки Чимишкян и Саксонов легко расправились со всеми конкурентами, выиграли «золото» и «серебро». Очень долго переживал Николай, что ему не удалось удержать над головой 140-кйлограммовую штангу. Он поднялся бы на высшую ступень олимпийского пьедестала...

Через год в Стокгольме, где наша сборная впервые выиграла командный титул чемпиона мира, от нашей команды в полулегком весе снова выступали двое — Саксонов и Чимишкян. На этот раз сильнее оказался богатырь из Свердловска, и он удостоился званий чемпиона мира и Европы. Саксонову уже шел 31-й год. Его называли «стариком», а он упрямо продолжал соревноваться с молодыми и даже бил мировые рекорды. Но чемпионом мира больше стать не довелось. Он вполне мог бы победить на мировом первенстве в Вене, однако был в команде запасным.

Свой последний, десятый, рекорд мира Саксонов установил в 35-летнем возрасте зимой 1958 года, когда о нем уже многие забыли. В том году Николай Николаевич получил диплом врача и приступил к работе над кандидатской диссертацией. Как атлета его давно списали с богатырского корабля. Саксонов, как он шутил, был на помосте «свободным художником». Поэтому всех особенно удивила весть о том, что, выступая в Волгограде в легкой категории, он толкнул снаряд весом в 154,0 килограмма. Это достижение на полкилограмма превышало мировой рекорд двадцатилетней (!) давности египтянина Шамса. Вот каким стойким оказался Николай Николаевич — добился того, чего не смогли сделать наши чемпионы мира в легком весе — ни я, ни Николай Костылев, ни Виктор Бушуев. Мы были намного моложе, но ветеран войны нас превзошел. Кстати сказать, даже олимпийский чемпион Мельбурна харьковчанин Игорь Рыбак не мог побить Шамса.

Жизнь у Саксонова складывалась вроде бы удачно. В Волгограде, куда Николай Ни-

колаевич переселился из Свердловска, он возглавил кафедру в институте физкультуры, но... ох, уж этот саксоновский характер! — отказался от кафедры, от солидного поста и подался в участковые врачи, стал работать в сельской больнице.

Удивительное дело: если штангист был настоящим большим атлетом, то, чем бы он потом ни занимался, в нем непременно живет щемящая тоска по «железу»... Он спит и видит себя на большом помосте: соревнуется, тренируется... Так было и с Саксоновым.

Николай Николаевич вернулся к штанге. Он завершил работу над кандидатской диссертацией «Сравнительные энергетические траты тяжелоатлетов в различных условиях (в покое, на тренировке, в среднегорье)». 4 апреля 1969 года ученый совет Ивановского медицинского института единогласно высказался за присуждение Н. Н. Саксонову степени кандидата медицинских наук. Ветеран войны, разведчик стал опытным врачом, научным работником.

Главным официальным оппонентом был доктор медицинских наук, профессор С. С. Серебряников. Он и другие ученые дали очень высокую оценку научной работе серебряного призера олимпийских игр, экс-чемпиона и рекордсмена мира. Все отмечали, что труд Саксонова имеет большую практическую ценность.

— Я очень доволен новым успехом, теперь уже научным, моего друга, — сказал тогда корреспондентам Аркадий Воробьев, двукратный олимпийский чемпион, победитель пяти первенств мира. — Вы бы знали, чего это ему стоило. Николай Николаевич — человек исключительной воли и честности, настоящий патриот Родины.

Вскоре Аркадий Никитич Воробьев, бывший тогда заведующим кафедрой тяжелой атлетики ГЦОЛИФКа, пригласил Саксонова для совместной работы в институт физкультуры. И вот уже свыше пятнадцати лет Николай Николаевич и словом и личным примером воспитывает будущих педагогов.

Я счастлив, что имею возможность рассказать молодежи о настоящем человеке — Николае Николаевиче Саксонове, самом принципиальном из моих принципиальных друзей.