При любом использовании данного материала ссылка на первоисточник обязательна!

МОЛОДОСТЬ ВЕТЕРАНА

Если в возрасте 78 лет человек продолжает трудиться и получает от работы удовлетворение, он, без сомнения, доволен своей судьбой. А если к тому же его часто навещают благодарные ученики, ветеран должен быть счастлив вдвойне. Заслуженный тренер СССР Иван Игнатьевич Иванов — один из сильнейших советских боксеров довоенного времени, участник первых международных встреч — больше тридцати лет проработал в спортклубе ЦСКА. Среди его воспитанников — чемпионы страны и Европы. Сейчас Иван Игнатьевич работает лесником в столичном Измайловском парке культуры и отдыха. Беседу с ветераном советского бокса записал журналист В. Раджабли.

—   В дни вашей юности, Иван Игнатьевич, одним из популярных развлечений молодежи считались кулачные бои стенка на стенку. Признаться, ни разу не приходилось общаться с участником подобных турниров...

—   Эта самобытная народная потеха, хорошо помню, просуществовала до 1925 года и неизменно вызывала огромный интерес у москвичей. С малых лет в кулачных боях состязались в силе все мальчишки моего района. Например, меня впервые «включили в состав» в шесть лет! Было это, страшно подумать, в 1913 году, когда я учился в начальной школе. Потеха происходила всегда по субботам. Обычно бились школа на школу, а число соперников доходило с каждой стороны до 50. Кстати, мои сверстники и начинали бой, а ребята постарше караулили наши ранцы в ожидании своей очереди. Призывом являлся клич «Понес!», после чего по шесть-восемь малышей начинали бутузить друг друга. Специальных правил, разумеется, не существовало, но кодекс чести обязывал не бить лежачего, не держать в кулаке посторонние предметы. Ареной соревнований была большая поляна, находившаяся по соседству с полицейским участком. Частенько в пылу боя мы не замечали, как появлялась конная полиция, и тогда выручали только быстрые ноги! Смешно говорить, что кулачные бои предопределили мою будущую спортивную судьбу, однако то, что благодаря им я стал смелее, выработал многие другие важные качества, несомненно.

—   Видимо, вы не могли записаться в боксерскую секцию по той простой причине, что они стали создаваться лишь в середине двадцатых годов. А может быть, вам и не хотелось никогда выступать на ринге?

—   Бокс был очень популярен среди московской молодежи, но считалось, что занятия этим видом спорта под стать лишь физически крепким, закаленным. Я же никогда не отличался особой силой, да и ростом тоже. Выручил Виктор Михайлов (впоследствии прославленный советский полутяжеловес, с которым мы вместе работали на прядильной фабрике им. М. И. Калинина. Специальность наша называлась «присучальщик», производство считалось вредным, поэтому работали в основном

здесь мужчины. Виктора, обладавшего недюжинной силой, пригласил заниматься боксом студент из ВХУТЕМАСа, где была организована одна из первых секций. Руководил занятиями прекрасный тренер Александр Федорович Гетье. Михайлов на первой же тренировке попросил боксерские перчатки, желая продемонстрировать силу своего удара. Его отговаривали, объясняли, что сначала необходимо пройти курс специальной подготовки, но он не поддавался на уговоры, даже заявил, что в противном случае больше сюда не придет. Против него вышел студент, выступавший в среднем весе. Не тратя времени на разведку, сблизившись с соперником, Виктор эффектно замахнулся правой рукой и... через мгновение оказался на полу — студент нанес удар первым. Глядя на своего недоумевающего товарища, я не мог удержаться от смеха: уж слишком неожиданно закончился его дебют на ринге. К тому же выглядевший гораздо менее грозным соперник разбил Михайлову нос. Александр Федорович Гетье спокойно заметил, что другого результата и быть не могло, ведь без соответствующей технической подготовки рассчитывать на успех в этом виде спорта нельзя. «Так ты придешь еще или уже больше не увидимся?» — спросил Александр Федорович. «А то как же! — ответил Михайлов. — Хоть я рабочий, а он студент, но еще посмотрим кто кого». Я внимательно наблюдал за тренировками своего друга, просил его показывать мне непонятные приемы, все записывал, а в свободное от работы время до изнурения тренировал прямой удар, финты корпусом. Спустя несколько недель я тоже попросился в секцию. Меня записали. Так началась моя боксерская карьера.

—   В памяти каждого атлета навсегда остаются первые бои, первые победы. Расскажите о них поподробнее.

—   Внимание тренеров было приковано к физически сильным спортсменам, а я выступал в весе «петуха» — до 54 килограммов. Понимая, что без полной самоотдачи мечтать о победах нечего, я упорно тренировался самостоятельно. С Виктором вечерами бегали, чтобы выработать общую выносливость. В секции

у Гетье я пробыл полгода, прежде чем на меня обратили внимание. Увидев однажды, как я веду бой с тенью, Александр Федорович показал мне несколько ударов, и с тех пор начал больше заниматься со мной индивидуально. Первые поединки я провел на первенстве ВХУТЕМАСа. В 1926 году выступал в чемпионате Москвы. В первом бою ничья, а в финале — победа над Федором Брестом. Несмотря на свой небольшой рост, он часто одерживал победы за счет умения хорошо передвигаться по рингу. Зная об этом, я готовился к поединку с ним очень тщательно и тактически построил бой неожиданно для соперника. В том же сезоне я отправился в составе делегации советских спортсменов на международные соревнования в Латвию. В Риге выиграл нокаутом, удачно выступили и другие члены нашей команды. А в феврале 1928 года выступал на ринге норвежской столицы Осло, где проходила Рабочая спартакиада — первая в истории спорта, в программу которой входил и бокс. Советскую команду представляли В. Езеров, В. Михайлов, С. Емельянов, А. Павлов, С. Целовальников, К. Градополов и я. В первом бою, в котором мне пришлось боксировать, судьи отдали предпочтение моему сопернику, хотя, по мнению специалистов, я был не хуже. Во втором поединке, победу присудили мне. В решающем матче со шведской командой мы выиграли — 5:2. Словом, впечатлений было немало, но особенно запомнился прием у нашего полпреда — Александры Михайловны Коллонтай...

—   Какую манеру боя вы предпочитали?

—   Ответить на этот вопрос однозначно нельзя. Не имея методических пособий и необходимого багажа знаний, мы допускали немало ошибок. Но, безусловно, в главном — в желании добиться роста мастерства, в стремлении к самосовершенствованию — мои сверстники явно превосходили многих нынешних молодых боксеров. В. Михайлов, Я. Браун, А. Грейнер, Е. Огуренков и другие известные мастера того времени не щадили себя на тренировках, чтобы выработать свой собственный почерк. Именно за счет трудолюбия они и добивались успехов, увлекали своим примером молодых спортсменов. Что касается меня, то, выбирая оптимальную для себя манеру боя, я прежде всего исходил, естественно, из реальных возможностей. Понимая, что не могу решить бой в свою пользу с помощью сильного удара (им я так и не овладел), старался результативно атаковать в ближнем бою. Во время турне по Скандинавии запомнил, как против нашего Я. Брауна применил глухую защиту норвежский боксер. Взяв ее за основу,. я стремился строить поединок на контратаках. Конечно, в первых раундах приходилось пропускать немало ударов самому, но разве

без синяков и шишек в нашем деле обойдешься?! К сожалению, уже давно глухую защиту принято считать анахронизмом, но ведь, если ею умело пользоваться, она может оказаться весьма эффективным средством.

—   Что вы конкретно имеете в виду?

—   На мой взгляд, с точки зрения техники и тактики современные боксеры значительно уступают атлетам нашего поколения. Сейчас часто можно видеть, как боксеры стремятся прежде всего нанести как можно больше ударов друг другу, причем целятся, как правило, в голову, совершенно пренебрегая при этом защитными приемами. Например, только от прямого удара существует восемь защитных приемов. Но много ли в последнее время вы видели, как боксеры применяют умелые нырки, уклоны туловищем, демонстрируют четкую работу ног во время атаки одного из соперников? Я уже не говорю о нашем хроническом отставании в искусстве боксировать в ближнем бою. Происходит так по одной причине: в спортшколах ребят этому не обучают. А вот в плане натаскивания детские тренеры у нас здорово преуспели. Бывая иногда на московских соревнованиях юниоров и юношей, с грустью отмечаю, что в течение всего поединка молодые спортсмены не стремятся к разнообразию технических приемов. Сказанное имеет прямое отношение к тактике глухой защиты. Не секрет, что большинство тренеров считает, будто она возникла не от хорошей жизни: в крайнем случае, втянув голову в плечи, закрыв уязвимые места обеими руками, боксер, уйдя в глухую защиту, способен уцелеть перед натиском. И никто уже не вспоминает, как умело пользовались ею советские мастера прежде, когда благодаря глухой защите они прорывали заслон встречных ударов, чтобы сблизиться с соперником для решительной атаки.

—   Но неужели совсем не осталось приверженцев такой защиты?

—   В семидесятые годы ею умело пользовался грузинский полутяжеловес Давид Квачадзе. Неплохо владел искусством глухой защиты легковес Юрий Прохоров, а из ныне действующих боксеров могу назвать Вячеслава Яновского и супертяжеловеса Валерия Абаджяна. В финальных соревнованиях VIII летней Спартакиады народов СССР Яновский мастерски передвигался по рингу, своевременно скрываясь за поднятыми руками.

—   Расскажите, пожалуйста, о самом памятном для вас бое.

—   Это, бесспорно, поединок с Сергеем Щербаковым в 1940 году на первенстве стра-

ны в Москве. Я был на одиннадцать лет старше своего соперника, который тогда только начинал свою блестящую спортивную карьеру, и понимал, что переиграть его можно за счет тактики, выдержав первоначальный штурм (бои в то время проводились по шесть раундов, по три минуты каждый, то есть многое решала и физическая подготовка). Первые три раунда проходили с преимуществом Щербакова, который нанес больше точных ударов, был активнее. В четвертом раунде, почувствовав, что противник слабеет, я постепенно перехватил инициативу и перешел в атаку. Выходя из глухой защиты, я наносил два-три удара, вновь закрывался и ждал удобного момента для новой атаки. В пятом раунде встречный бой никому из нас не дал перевеса, а последний решил исход боя в мою пользу. Всего, кстати, в тот раз я провел три боя, до финала выиграв у бакинца Аббаса Агаларова и Густава Кирштейна. В общей сложности же выступал в 134 боях и одержал 121 победу.

—   После ухода из большого спорта вы стали тренером. Когда созрело это решение?

—   Педагогический опыт у меня был еще до войны: я окончил школу тренеров. Немало ценных советов тогда дал мне Константин Васильевич Градополов, с которым нас многие годы связывали самые добрые отношения. С 1942 года, закончив курсы усовершенствования командного состава, я работал преподавателем физической подготовки в Ярославском пулеметно-минометном училище. С утра до вечера — лыжная подготовка, штыковой бой, марш-броски. После нескольких месяцев обучения воины отправлялись на фронт, и всякий раз мы радовались, узнав, что наши солдаты отличились в боях благодаря отличной физической закалке. Затем работал в Калининском военном суворовском училище. В 1944 году последний раз участвовал в первенстве СССР, где занял третье место. Тогда же, окончив курсы офицеров физподготовки, был назначен старшим тренером армейской сборной.

—   Среди ваших учеников многие стали известными мастерами. Но, пожалуй, особой популярностью пользовался трехкратный чемпион Европы Андрей Абрамов. Говорят, работать с ним было нелегко?

—   Да, Андрей действительно не отличался особым трудолюбием на тренировках, его частенько приходилось заставлять делать то или иное упражнение. Кроме этого, постоянно существовала проблема веса. Заметили же его на первенстве Вооруженных Сил, где он занял шестое место. Тяжеловесов раньше мне тренировать не приходилось, а взяли мы его

в команду потому, что приличных «тяжей» у армейцев тогда не было. Любопытно, Абрамов вначале терпел на ринге поражения, но не отчаивался. Пожалуй, ему не хватало самодисциплины и творческого подхода к занятиям. На соревнованиях это проявлялось тогда, когда соперник Андрея менял рисунок боя, чем сразу ставил армейца в затруднительное положение. Я старался привить ему вкус к комбинационному боксу, к импровизации на ринге. И победы пришли. Три высшие награды на чемпионатах континента, золотые медали на первенствах страны, призы за победу в международных турнирах.

—   Многие ваши воспитанники сами стали известными тренерами...

—   Признаться, я это ценю больше всего. Заслуженные тренеры СССР Б. Греков, М. Иткин и другие ныне известные наставники пользуются уважением в своих коллективах, воспитывают хороших мастеров. Добрые слова хочется сказать и в адрес коллектива ЦСКА, в котором я работал старшим тренером с 1945 по 1977 год. К сожалению, последнее время в Москве стали меньше внимания уделять подготовке резерва, но хочется думать, что явление это временное.

—   Согласитесь, что ярких индивидуальностей на нашем ринге стало меньше?

— В принципе так оно и есть. Причем в какой-то степени этому способствуют судьи, которые зачастую препятствуют боксерам проявить мастерство в полной мере. Взять ту же глухую защиту. Блокируя удары, вызывая на атаку соперника в первом раунде, атлет, естественно, действует пассивно, рассчитывая после перерыва перейти к активным действиям. Однако подобная тактика в большинстве случаев не имеет у арбитров успеха, причем нередко решающее значение для определения победителя имеет в таких случаях первый раунд. Или взять, к примеру, ближний бой, который при умелом исполнении смотреть одно удовольствие. Но едва соперники входят в него, как дается команда разойтись. А ведь на международном ринге никто из зарубежных судей так церемониться с нашими боксерами не будет.

—   Иван Игнатьевич, о чем мечтается на свежем воздухе во время работы?

—   В 1984 году с Клавдией Ивановной мы отпраздновали золотую свадьбу. Настроение бодрое, болезни обходят стороной, что еще в моем возрасте для счастья человеку надо! Благодарю бокс за все, что он мне дал в жизни, мечтаю, чтобы наши атлеты побольше радовали болельщиков.